Смольнинский районный суд г. Санкт-Петербурга изготовил мотивированный приговор от 21 октября, которым была оправдана предпринимательница, обвинявшаяся в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ. Ее защитник, заведующий филиалом «Адвокатская фирма “ТонковЪ и Партнеры”» Ленинградской областной коллегии адвокатов Евгений Тонков рассказал об обстоятельствах дела и позиции защиты.
Заключение госконтракта
Завод по ремонту военно-технического имущества осуществлял свою деятельность в целях удовлетворения потребностей в производстве товаров, работ и услуг для обеспечения обороноспособности России. В частности, завод осуществлял ремонт, техническое обслуживание и модернизацию включенного в государственный оборонный заказ вооружения и военной техники для Минобороны России и других федеральных органов исполнительной власти.
В апреле 2010 г. и в июле 2011 г. завод выступил в качестве исполнителя и соисполнителя гособоронзаказа Минобороны. В лице гендиректора завода Р. с заместителем министра обороны было заключено несколько госконтрактов на выполнение работ по капитальному ремонту радиолокационных станций. Согласно контрактам заказчик поручал, а исполнитель принимал на себя обязательство выполнения работ в определенные сроки за конкретную сумму, которая являлась окончательной и не подлежала изменению в процессе исполнения контракта. Финансирование капитального ремонта производилось за счет бюджетных средств. Заказчик производил авансирование исполнителя в размере 80% от цены контракта. Согласно контракту исполнитель самостоятельно приобретал необходимые ему ресурсы для выполнения работ, при этом он же нес ответственность за качество приобретенных изделий.
Компания ООО «П.» являлась поставщиком электронной компонентной базы, номенклатура которой исчислялась десятками тысяч наименований, в том числе для предприятий военно-промышленного комплекса.
Позиция обвинения
По версии следствия, у М. – заместителя гендиректора завода, осведомленного о планируемых госконтрактах и выделении на эти цели денежных средств, возник преступный умысел, направленный на хищение части из них. С этой целью он организовал устойчивую преступную группу, в состав которой кроме него вошли начальник цеха Н.С. и О.С. – гендиректор ООО «П.».
Согласно обвинительному заключению члены ОПГ решили похищать денежные средства, принадлежащие заводу, выделенные в рамках исполнения гособоронзаказа, организовав фиктивные поставки обществом на завод дорогостоящих комплектующих к радиолокационным станциям – клистронов стоимостью 700 тыс. руб. за штуку. В целях реализации совместного преступного умысла М., Н.С. и О.С. придумали несколько преступных схем хищения денег и сокрытия совершаемого преступления, при этом в соответствии с достигнутой между членами ОПГ договоренностью каждый из участников группы выполнял определенную отведенную ему роль.
Так, по версии следствия, М. осуществлял общее руководство преступной группой, координировал ее действия. Он решал вопросы заключения договора поставки с ООО «П.», согласовывал с О.С. время подготовки фиктивных документов о якобы произведенных поставках клистронов, осуществлял получение и доставку этих документов. Кроме того, М. осуществлял поиск новых либо работоспособных клистронов, где обменивал их на старые комплектующие, непригодные к дальнейшей эксплуатации, ранее проходившие капитальный ремонт на заводе. В свою очередь Н.С. выдавал старые клистроны для последующего возвращения их в военные части вместо аналогичных привезенных М. новых якобы от ООО «П.». Также он совместно с М. обеспечивал изготовление документов, свидетельствующих об установке якобы поставленных от «П.» новых комплектующих на старые.
Как указывало следствие, обвиняемая О.С. обеспечивала изготовление фиктивных документов, якобы свидетельствующих о произведенных ООО «П.» поставках клистронов на завод, которые являлись основанием для незаконного перечисления денежных средств с расчетного счета завода на счет поставщика. Злоупотребляя доверием лиц, выполняющих управленческие и административно-хозяйственные функции на заводе, она в последующем распоряжалась похищенными денежными средствами по своему усмотрению. При этом в целях сокрытия преступной деятельности О.С. обеспечила изготовление фиктивных документов, свидетельствующих о том, что поставленные на завод клистроны были закуплены до этого у других поставщиков-изготовителей, которые на самом деле не являлись производителями клистронов. Данные документы были оформлены за денежное вознаграждение на подставных лиц, не осуществляющих фактическое руководство деятельностью этими организациями. По мнению стороны обвинения, данные организации являлись номинальными, деятельность по продаже военного имущества не осуществляли, в связи с чем клистроны поставить не могли.
Таким образом, согласно обвинительному заключению, незаконными действиями, хотя и разнесенными во времени, но объединенными единым умыслом, в 2010–2011 гг. М., Н.С. и О.С. совершили хищение денежных средств, принадлежащих заводу, на общую сумму 4,2 млн руб.
1 октября уголовное преследование в отношении Н.С. и М. было прекращено судом в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности. Однако дело в отношении О.С. было передано в суд.
Судебное разбирательство
В ходе предварительного следствия и судебного разбирательства О.С. свою вину ни по одному из инкриминированных ей эпизодов преступной деятельности не признавала. Она пояснила, что с руководством завода лично не знакома, хотя и общалась по телефону с М. по поводу поставок, а также встречалась с директором завода, тогда как Н.С. она впервые увидела в судебном заседании.
О.С. указала, что между ООО «П.» и заводом был заключен шаблонный договор о поставке продукции, который заключался со всеми клиентами, если им требовалась подпись военной приемки на договоре. Если заявки с визой военной приемки отсутствовали, то работа с контрагентом шла по стандартному пути: выставлялся счет, который являлся официальной офертой, с указанием всех условий поставки. Такие счета не попадали в отчет о деятельности их предприятия, являющегося вторым поставщиком, который готовился директором по качеству общества и направлялся в ЦНИИ МО РФ, пояснила подсудимая.
Она отметила, что общество «П.» имело статус второго поставщика, соответственно, прошло проверку системы качества требованиям, предъявляемым Минобороны России. Статус второго поставщика давал предприятию право осуществлять закупки номенклатуры отечественного производства, в том числе военного двойного назначения. О.С. подчеркнула, что в соответствии с действующим в 2010–2011 гг. законодательством закупки такого рода, т.е. военной техники, могли осуществляться не только на заводах-изготовителях, что было крайне нерентабельно по срокам.
Подсудимая пояснила, что она не помнит конкретных обстоятельств заявки завода на клистроны, поскольку это не выходило за рамки обычной деятельности предприятия. Она рассказала, что когда М. обратился к ней с данным предложением, то она попросила коммерческого директора общества Б. выяснить возможность такого рода поставки, на что тот доложил, что в интернет-ресурсах предложения такого рода есть, поэтому на предприятии началась обычная работа по обеспечению поставок, которая ее вмешательства не требовала. В выборе поставщиков она участия не принимала, подписывала документы, связанные с договорами, но не проверяла самостоятельно поставщиков, а в данном случае претензий к ним со стороны служб общества не было: поставщики-изготовители клистронов осуществляли свою деятельность продолжительное время, через их счета проходили крупные суммы, и они уплачивали налоги.
По мнению О.С., о надлежащем исполнении обществом своих обязательств, связанных с поставкой клистронов, также свидетельствует заявление директора завода Р. о том, что заводу не был причинен материальный ущерб. Она также пояснила, что общество осуществляло поставку продукции на основании входных документов, с которыми та поступала на склад, и не могло вносить какие-либо поправки или изменения в наименование товара, в том числе его серийный номер, в силу установок программы 1С. Данные показания О.С. подтвердили в дальнейшем и работники общества.
В своих показаниях в суде Н.С. сообщил, что не был знаком с подсудимой и никогда с ней не встречался, участия в хищении денежных средств не принимал. Он указал, что цех устанавливал переданные ему со склада клистроны в ходе ремонта радиолокационных станций, никто и никогда претензий ему по поводу качества ремонта не предъявлял, а выпущенные им из ремонта станции исправно служили положенный им срок.
В свою очередь М. указал, что с О.С. он познакомился на выставке техники и что с возглавляемым ею ООО «П.» завод сотрудничал с 2006 г. Он пояснил, что до 2012 г. завод был вправе приобретать комплектующие для военной техники не только на заводе-изготовителе, но и в коммерческих организациях, что было гораздо быстрее и выгоднее для завода с точки зрения своевременного ремонта. Он указал, что клистроны у общества он получал сам, все они прошли входной контроль и поступили в цех, где были установлены на ремонтируемые станции. Никто и никогда претензий к работоспособности радиолокационных станций заводу не предъявлял, а госконтракт был исполнен в полном объеме и в установленные сроки, отмечал М.
Суд вынес оправдательный приговор
Исследовав показания свидетелей и письменные материалы уголовного дела, суд пришел к выводу, что подсудимая О.С. подлежит оправданию в связи с отсутствием в деянии состава преступления.
Суд указал, что по смыслу уголовного закона как сообщение ложных сведений, так и умолчание об истинных фактах при мошенничестве всегда носит характер заведомости для виновного, который не только должен безусловно осознавать ложный характер предоставляемой им информации или намеренно умалчивать о действительном положении вещей, но делать это с целью незаконного изъятия чужого имущества, что и обусловливает преступный характер действий при мошенничестве. В этой связи суд прежде всего акцентировал внимание на специфике деятельности возглавляемого О.С. общества «П.», которое в инкриминируемый подсудимой период являлось вторым поставщиком, т.е. сертифицированным участником закупок для военных нужд. Имеющийся у общества сертификат позволял ему выступать в качестве поставщика для Минобороны России, что было предусмотрено его нормативным документом, подчеркнул суд.
Суд разъяснил, что на данный момент деятельность второго поставщика законодательно не регламентирована, но до 2012 г. соответствующий сертификат позволял предприятиям военного назначения заключать договоры о поставке комплектующих военной техники со вторым поставщиком, к коим относилось общество «П.», которое в установленном порядке проходило аттестацию, что подтверждается приобщенными к материалам уголовного дела документами. Таким образом, деятельность общества по поставке комплектующих военного оборудования не противоречила действующему на тот момент законодательству и осуществлялась в соответствии с договорными отношениями с заводом.
В ходе судебного разбирательства были представлены противоречивые и взаимоисключающие доказательства относительно реальности поставок на завод клистронов, отметил суд и пояснил, что данные противоречия не могут быть разрешены ссылками на отсутствие в журналах, которые велись в обществе, сведений о договорных отношениях с поставщиками-изготовителями, поскольку ни журнал регистрации заявок и контрактов, ни журнал входящей корреспонденции не относятся к документации строгой отчетности. Суд установил, что показания О.С. об отчетности в возглавляемом ею в 2010–2011 гг. предприятии не противоречат положениям законодательства, регулировавшего порядок выполнения государственных оборонных заказов, сферу деятельности военных представителей и вторых поставщиков в инкриминируемый подсудимой период.
В этой связи суд посчитал, что зона ответственности подсудимой была ограничена моментом отгрузки продукции из общества на завод, что прямо предусмотрено заключенным договором. Поэтому ссылки стороны обвинения на выводы военно-технической экспертизы от 10 апреля 2014 г., в соответствии с которой клистроны не могли поставляться обществом «П.», не имеют правового значения. Более того, он указал, что в обвинении, предъявленном О.С., отсутствуют какие-либо ссылки на юридическую порочность договора общества и завода, в соответствии с которым были поставлены клистроны, поэтому ссылка стороны обвинения на данное обстоятельство является необоснованной.
В комментарии «АГ» Евгений Тонков пояснил, что обвинительный уклон был преодолен после приведения стороной защиты доказательств и аргументированных доводов о пороках экспертного заключения, после предъявления бухгалтерской и аудиторской документации, подтверждающей отсутствие у военного завода убытков в инкриминируемый период. Оценив документальные доказательства стороны защиты об отсутствии убытков, судья признала недопустимым заключение эксперта, изготовленное на стадии предварительного следствия, указал адвокат.
При изложенных обстоятельствах суд пришел к выводу о том, что стороной обвинения достоверно не доказан сам факт фиктивности поставок клистронов из общества на завод. Любые неразрешенные сомнения в противоправности действий подсудимой не могут разрешаться с точки зрения логики и допущений, на чем фактически настаивает сторона обвинения, что противоречит основополагающим принципам уголовного судопроизводства, отметил суд.
Суд пояснил, что все факты, связанные с ненадлежащим исполнением государственного оборонного заказа заводом, а также все многочисленные доказательства, приведенные стороной обвинения в этой части, не относимы к О.С., поэтому он не вправе выносить правовые суждения по данным обстоятельствам. Кроме того, суд учел, что уголовное преследование М. и Н.С. прекращено судом в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности и что отсутствуют правовые основания для признания О.С. членом организованной группы.
При этом суд принял во внимание то, что подсудимая была знакома только с М. как с официальным представителем завода и их взаимоотношения не выходили за рамки делового взаимодействия. Суд отметил, что какие-либо факты и доказательства того, как и при каких обстоятельствах могла быть достигнута договоренность между членами организованной группы относительно нюансов совершения преступной деятельности, ее алгоритма и роли каждого в реализации преступленного умысла, суду не представлены. Суд обратил внимание, что делать умозрительные выводы о согласованности действий подсудимых суд не вправе, учитывая недоказанность виновности О.С. в фиктивных поставках в принципе.
Обосновывая виновность О.С. в инкриминируемом ей преступлении, сторона обвинения, главным образом, ссылается на порочность поставщиков-изготовителей, у которых ООО «П.» приобретало клистроны, и которые не осуществляли финансово-хозяйственной деятельности, и к регистрации которых, по мнению стороны обвинения, причастна подсудимая. В данном случае основным свидетелем причастности подсудимой к организации данных предприятий является К. Так, К. показала, что она откликнулась на объявление о денежном вознаграждении за регистрацию на свое имя юридических лиц, а при встрече женщина (предположительно О.С.) предложила ей регистрировать на имя К. различные фирмы. Таким образом, она оформила на себя 13 фирм, в том числе одну из поставщиков-изготовителей, где значилась номинальным директором. И в ходе опознания по фотографии К. среди других фотографий опознала О.С. как ту, которая вовлекла ее в сомнительный бизнес.
Суд указал, что в соответствии с ч. 5 ст. 193 УПК при невозможности предъявления лица опознание может быть проведено по его фотографии, предъявляемой одновременно с фотографиями других лиц, внешне сходных с опознаваемым лицом, также количество фотографий должно быть не менее трех.
Обращаясь к Определению КС РФ от 25 ноября 2020 г. № 2617-О, суд напомнил, что опознание по фотографии допускается только при невозможности предъявить для опознания само лицо, тем не менее закрепляет такую гарантию достоверности результата опознания, как обеспечение внешнего сходства соответствующих лиц. Так, касательно опознания К. по фотографии, суд подчеркнул, что в данном случае отсутствовали какие-либо объективные обстоятельства, которые указывали бы на наличие оснований для применения положений ч. 8 ст. 193 УПК РФ.
Суд констатировал отсутствие допустимых, относимых и объективных доказательств, полученных в соответствии с уголовно-процессуальным законом РФ, которые безусловно свидетельствовали бы о причастности О.С. к поставщикам-изготовителям либо о ее осведомленности о юридической порочности этих фирм с точки зрения неосуществления ими нормальной финансово-хозяйственной деятельности.
Суд отметил, что он не ставит под сомнение показания сотрудника налоговой службы А. о признаках, по которым можно определить вышеуказанных поставщиков-изготовителей как номинальные организации, созданные не в целях осуществления нормальной предпринимательской деятельности.
Суд принял во внимание доводы адвоката подсудимой о том, что данные организации в 2010–2011 гг. имели многомиллионные обороты денежных средств, что само по себе не может отвергать факт осуществления ими какой-либо хозяйственной деятельности. «Из налоговых органов были истребованы документы, подтвердившие суду многомилионные обороты у двух юридических лиц, которых обвинение представляло как недействующих, а их директоров “обзывало” номиналами», – поделился Евгений Тонков.
Таким образом, суд посчитал, что совокупность исследованных в ходе судебного разбирательства доказательств не устанавливает юридически значимых фактов, достаточных для вывода о виновности подсудимой О.С., в силу их противоречивости, что порождает неустранимые сомнения в виновности подсудимой. В связи с отсутствием в действиях подсудимой состава преступления суд вынес оправдательный приговор, признав за ней право на реабилитацию.
Также в соответствии с требованиями, предусмотренными ч. 2 ст. 306 УПК, суд оставил гражданский иск Минобороны России о взыскании 4,2 млн руб. без рассмотрения, при этом отмечая, что оставление гражданского иска без рассмотрения не препятствует последующему его предъявлению и рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства.
Комментарий защитника
Оценивая приговор, Евгений Тонков отметил, что рассмотрение дела в суде длилось 6 лет, за этот период сменилось несколько судей и военных прокуроров, было проведено около 100 судебных заседаний. Он указал, что обвинение в основном строилось на заключении эксперта (сотрудника военного ведомства), утверждавшего наличие ущерба; на заявлении следователя об отсутствии хозяйственной деятельности у двух контрагентов подсудимой; на опознании подсудимой по фотографии и на нарушениях учета полученной продукции на военном заводе.
Евгений Тонков отметил, что государственный обвинитель изо всех сил доказывал, что в инкриминированный период на заводе, ремонтирующем военную технику, учет принимаемой продукции был организован плохо. «Сторона защиты использовала популярные в современной России практики восточных единоборств и поддержала военного прокурора в этом стремлении, актуализировав мнения свидетелей для опровержения обвинительных утверждений. В итоге позиция стороны обвинения и позиция стороны защиты о ненадлежащем учете входящих деталей легла в обоснование оправдательного приговора», – поделился защитник.
Кроме того, Евгений Тонков указал, что защите удалось убедить суд и в том, что оперативными сотрудниками ФСБ и следователем военно-следственного отдела СК РФ были нарушены нормы УПК при проведении опознания по фотографиям, в ходе которого свидетель обвинения якобы опознала подсудимую как заказчицу регистрации юридического лица. «Суду были продемонстрированы психоэмоциональные ужасы и юридические нарушения, сопровождавшие следственное действие. Опознание признано недопустимым доказательством», – прокомментировал адвокат.
Евгений Тонков подытожил, что в ходе ведения этого уголовного дела использовалась активная тактика защиты: самостоятельно истребовались документы для представления в суд, осуществлялись опросы свидетелей, велись переговоры с государственными обвинителями, после которых военные прокуроры начинали сомневаться в состоятельности своих доказательств и аргументов.
Автор статьи: Анжела Арстанова (Адвокатская газета)
Заключение госконтракта
Завод по ремонту военно-технического имущества осуществлял свою деятельность в целях удовлетворения потребностей в производстве товаров, работ и услуг для обеспечения обороноспособности России. В частности, завод осуществлял ремонт, техническое обслуживание и модернизацию включенного в государственный оборонный заказ вооружения и военной техники для Минобороны России и других федеральных органов исполнительной власти.
В апреле 2010 г. и в июле 2011 г. завод выступил в качестве исполнителя и соисполнителя гособоронзаказа Минобороны. В лице гендиректора завода Р. с заместителем министра обороны было заключено несколько госконтрактов на выполнение работ по капитальному ремонту радиолокационных станций. Согласно контрактам заказчик поручал, а исполнитель принимал на себя обязательство выполнения работ в определенные сроки за конкретную сумму, которая являлась окончательной и не подлежала изменению в процессе исполнения контракта. Финансирование капитального ремонта производилось за счет бюджетных средств. Заказчик производил авансирование исполнителя в размере 80% от цены контракта. Согласно контракту исполнитель самостоятельно приобретал необходимые ему ресурсы для выполнения работ, при этом он же нес ответственность за качество приобретенных изделий.
Компания ООО «П.» являлась поставщиком электронной компонентной базы, номенклатура которой исчислялась десятками тысяч наименований, в том числе для предприятий военно-промышленного комплекса.
Позиция обвинения
По версии следствия, у М. – заместителя гендиректора завода, осведомленного о планируемых госконтрактах и выделении на эти цели денежных средств, возник преступный умысел, направленный на хищение части из них. С этой целью он организовал устойчивую преступную группу, в состав которой кроме него вошли начальник цеха Н.С. и О.С. – гендиректор ООО «П.».
Согласно обвинительному заключению члены ОПГ решили похищать денежные средства, принадлежащие заводу, выделенные в рамках исполнения гособоронзаказа, организовав фиктивные поставки обществом на завод дорогостоящих комплектующих к радиолокационным станциям – клистронов стоимостью 700 тыс. руб. за штуку. В целях реализации совместного преступного умысла М., Н.С. и О.С. придумали несколько преступных схем хищения денег и сокрытия совершаемого преступления, при этом в соответствии с достигнутой между членами ОПГ договоренностью каждый из участников группы выполнял определенную отведенную ему роль.
Так, по версии следствия, М. осуществлял общее руководство преступной группой, координировал ее действия. Он решал вопросы заключения договора поставки с ООО «П.», согласовывал с О.С. время подготовки фиктивных документов о якобы произведенных поставках клистронов, осуществлял получение и доставку этих документов. Кроме того, М. осуществлял поиск новых либо работоспособных клистронов, где обменивал их на старые комплектующие, непригодные к дальнейшей эксплуатации, ранее проходившие капитальный ремонт на заводе. В свою очередь Н.С. выдавал старые клистроны для последующего возвращения их в военные части вместо аналогичных привезенных М. новых якобы от ООО «П.». Также он совместно с М. обеспечивал изготовление документов, свидетельствующих об установке якобы поставленных от «П.» новых комплектующих на старые.
Как указывало следствие, обвиняемая О.С. обеспечивала изготовление фиктивных документов, якобы свидетельствующих о произведенных ООО «П.» поставках клистронов на завод, которые являлись основанием для незаконного перечисления денежных средств с расчетного счета завода на счет поставщика. Злоупотребляя доверием лиц, выполняющих управленческие и административно-хозяйственные функции на заводе, она в последующем распоряжалась похищенными денежными средствами по своему усмотрению. При этом в целях сокрытия преступной деятельности О.С. обеспечила изготовление фиктивных документов, свидетельствующих о том, что поставленные на завод клистроны были закуплены до этого у других поставщиков-изготовителей, которые на самом деле не являлись производителями клистронов. Данные документы были оформлены за денежное вознаграждение на подставных лиц, не осуществляющих фактическое руководство деятельностью этими организациями. По мнению стороны обвинения, данные организации являлись номинальными, деятельность по продаже военного имущества не осуществляли, в связи с чем клистроны поставить не могли.
Таким образом, согласно обвинительному заключению, незаконными действиями, хотя и разнесенными во времени, но объединенными единым умыслом, в 2010–2011 гг. М., Н.С. и О.С. совершили хищение денежных средств, принадлежащих заводу, на общую сумму 4,2 млн руб.
1 октября уголовное преследование в отношении Н.С. и М. было прекращено судом в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности. Однако дело в отношении О.С. было передано в суд.
Судебное разбирательство
В ходе предварительного следствия и судебного разбирательства О.С. свою вину ни по одному из инкриминированных ей эпизодов преступной деятельности не признавала. Она пояснила, что с руководством завода лично не знакома, хотя и общалась по телефону с М. по поводу поставок, а также встречалась с директором завода, тогда как Н.С. она впервые увидела в судебном заседании.
О.С. указала, что между ООО «П.» и заводом был заключен шаблонный договор о поставке продукции, который заключался со всеми клиентами, если им требовалась подпись военной приемки на договоре. Если заявки с визой военной приемки отсутствовали, то работа с контрагентом шла по стандартному пути: выставлялся счет, который являлся официальной офертой, с указанием всех условий поставки. Такие счета не попадали в отчет о деятельности их предприятия, являющегося вторым поставщиком, который готовился директором по качеству общества и направлялся в ЦНИИ МО РФ, пояснила подсудимая.
Она отметила, что общество «П.» имело статус второго поставщика, соответственно, прошло проверку системы качества требованиям, предъявляемым Минобороны России. Статус второго поставщика давал предприятию право осуществлять закупки номенклатуры отечественного производства, в том числе военного двойного назначения. О.С. подчеркнула, что в соответствии с действующим в 2010–2011 гг. законодательством закупки такого рода, т.е. военной техники, могли осуществляться не только на заводах-изготовителях, что было крайне нерентабельно по срокам.
Подсудимая пояснила, что она не помнит конкретных обстоятельств заявки завода на клистроны, поскольку это не выходило за рамки обычной деятельности предприятия. Она рассказала, что когда М. обратился к ней с данным предложением, то она попросила коммерческого директора общества Б. выяснить возможность такого рода поставки, на что тот доложил, что в интернет-ресурсах предложения такого рода есть, поэтому на предприятии началась обычная работа по обеспечению поставок, которая ее вмешательства не требовала. В выборе поставщиков она участия не принимала, подписывала документы, связанные с договорами, но не проверяла самостоятельно поставщиков, а в данном случае претензий к ним со стороны служб общества не было: поставщики-изготовители клистронов осуществляли свою деятельность продолжительное время, через их счета проходили крупные суммы, и они уплачивали налоги.
По мнению О.С., о надлежащем исполнении обществом своих обязательств, связанных с поставкой клистронов, также свидетельствует заявление директора завода Р. о том, что заводу не был причинен материальный ущерб. Она также пояснила, что общество осуществляло поставку продукции на основании входных документов, с которыми та поступала на склад, и не могло вносить какие-либо поправки или изменения в наименование товара, в том числе его серийный номер, в силу установок программы 1С. Данные показания О.С. подтвердили в дальнейшем и работники общества.
В своих показаниях в суде Н.С. сообщил, что не был знаком с подсудимой и никогда с ней не встречался, участия в хищении денежных средств не принимал. Он указал, что цех устанавливал переданные ему со склада клистроны в ходе ремонта радиолокационных станций, никто и никогда претензий ему по поводу качества ремонта не предъявлял, а выпущенные им из ремонта станции исправно служили положенный им срок.
В свою очередь М. указал, что с О.С. он познакомился на выставке техники и что с возглавляемым ею ООО «П.» завод сотрудничал с 2006 г. Он пояснил, что до 2012 г. завод был вправе приобретать комплектующие для военной техники не только на заводе-изготовителе, но и в коммерческих организациях, что было гораздо быстрее и выгоднее для завода с точки зрения своевременного ремонта. Он указал, что клистроны у общества он получал сам, все они прошли входной контроль и поступили в цех, где были установлены на ремонтируемые станции. Никто и никогда претензий к работоспособности радиолокационных станций заводу не предъявлял, а госконтракт был исполнен в полном объеме и в установленные сроки, отмечал М.
Суд вынес оправдательный приговор
Исследовав показания свидетелей и письменные материалы уголовного дела, суд пришел к выводу, что подсудимая О.С. подлежит оправданию в связи с отсутствием в деянии состава преступления.
Суд указал, что по смыслу уголовного закона как сообщение ложных сведений, так и умолчание об истинных фактах при мошенничестве всегда носит характер заведомости для виновного, который не только должен безусловно осознавать ложный характер предоставляемой им информации или намеренно умалчивать о действительном положении вещей, но делать это с целью незаконного изъятия чужого имущества, что и обусловливает преступный характер действий при мошенничестве. В этой связи суд прежде всего акцентировал внимание на специфике деятельности возглавляемого О.С. общества «П.», которое в инкриминируемый подсудимой период являлось вторым поставщиком, т.е. сертифицированным участником закупок для военных нужд. Имеющийся у общества сертификат позволял ему выступать в качестве поставщика для Минобороны России, что было предусмотрено его нормативным документом, подчеркнул суд.
Суд разъяснил, что на данный момент деятельность второго поставщика законодательно не регламентирована, но до 2012 г. соответствующий сертификат позволял предприятиям военного назначения заключать договоры о поставке комплектующих военной техники со вторым поставщиком, к коим относилось общество «П.», которое в установленном порядке проходило аттестацию, что подтверждается приобщенными к материалам уголовного дела документами. Таким образом, деятельность общества по поставке комплектующих военного оборудования не противоречила действующему на тот момент законодательству и осуществлялась в соответствии с договорными отношениями с заводом.
В ходе судебного разбирательства были представлены противоречивые и взаимоисключающие доказательства относительно реальности поставок на завод клистронов, отметил суд и пояснил, что данные противоречия не могут быть разрешены ссылками на отсутствие в журналах, которые велись в обществе, сведений о договорных отношениях с поставщиками-изготовителями, поскольку ни журнал регистрации заявок и контрактов, ни журнал входящей корреспонденции не относятся к документации строгой отчетности. Суд установил, что показания О.С. об отчетности в возглавляемом ею в 2010–2011 гг. предприятии не противоречат положениям законодательства, регулировавшего порядок выполнения государственных оборонных заказов, сферу деятельности военных представителей и вторых поставщиков в инкриминируемый подсудимой период.
В этой связи суд посчитал, что зона ответственности подсудимой была ограничена моментом отгрузки продукции из общества на завод, что прямо предусмотрено заключенным договором. Поэтому ссылки стороны обвинения на выводы военно-технической экспертизы от 10 апреля 2014 г., в соответствии с которой клистроны не могли поставляться обществом «П.», не имеют правового значения. Более того, он указал, что в обвинении, предъявленном О.С., отсутствуют какие-либо ссылки на юридическую порочность договора общества и завода, в соответствии с которым были поставлены клистроны, поэтому ссылка стороны обвинения на данное обстоятельство является необоснованной.
В комментарии «АГ» Евгений Тонков пояснил, что обвинительный уклон был преодолен после приведения стороной защиты доказательств и аргументированных доводов о пороках экспертного заключения, после предъявления бухгалтерской и аудиторской документации, подтверждающей отсутствие у военного завода убытков в инкриминируемый период. Оценив документальные доказательства стороны защиты об отсутствии убытков, судья признала недопустимым заключение эксперта, изготовленное на стадии предварительного следствия, указал адвокат.
При изложенных обстоятельствах суд пришел к выводу о том, что стороной обвинения достоверно не доказан сам факт фиктивности поставок клистронов из общества на завод. Любые неразрешенные сомнения в противоправности действий подсудимой не могут разрешаться с точки зрения логики и допущений, на чем фактически настаивает сторона обвинения, что противоречит основополагающим принципам уголовного судопроизводства, отметил суд.
Суд пояснил, что все факты, связанные с ненадлежащим исполнением государственного оборонного заказа заводом, а также все многочисленные доказательства, приведенные стороной обвинения в этой части, не относимы к О.С., поэтому он не вправе выносить правовые суждения по данным обстоятельствам. Кроме того, суд учел, что уголовное преследование М. и Н.С. прекращено судом в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности и что отсутствуют правовые основания для признания О.С. членом организованной группы.
При этом суд принял во внимание то, что подсудимая была знакома только с М. как с официальным представителем завода и их взаимоотношения не выходили за рамки делового взаимодействия. Суд отметил, что какие-либо факты и доказательства того, как и при каких обстоятельствах могла быть достигнута договоренность между членами организованной группы относительно нюансов совершения преступной деятельности, ее алгоритма и роли каждого в реализации преступленного умысла, суду не представлены. Суд обратил внимание, что делать умозрительные выводы о согласованности действий подсудимых суд не вправе, учитывая недоказанность виновности О.С. в фиктивных поставках в принципе.
Обосновывая виновность О.С. в инкриминируемом ей преступлении, сторона обвинения, главным образом, ссылается на порочность поставщиков-изготовителей, у которых ООО «П.» приобретало клистроны, и которые не осуществляли финансово-хозяйственной деятельности, и к регистрации которых, по мнению стороны обвинения, причастна подсудимая. В данном случае основным свидетелем причастности подсудимой к организации данных предприятий является К. Так, К. показала, что она откликнулась на объявление о денежном вознаграждении за регистрацию на свое имя юридических лиц, а при встрече женщина (предположительно О.С.) предложила ей регистрировать на имя К. различные фирмы. Таким образом, она оформила на себя 13 фирм, в том числе одну из поставщиков-изготовителей, где значилась номинальным директором. И в ходе опознания по фотографии К. среди других фотографий опознала О.С. как ту, которая вовлекла ее в сомнительный бизнес.
Суд указал, что в соответствии с ч. 5 ст. 193 УПК при невозможности предъявления лица опознание может быть проведено по его фотографии, предъявляемой одновременно с фотографиями других лиц, внешне сходных с опознаваемым лицом, также количество фотографий должно быть не менее трех.
Обращаясь к Определению КС РФ от 25 ноября 2020 г. № 2617-О, суд напомнил, что опознание по фотографии допускается только при невозможности предъявить для опознания само лицо, тем не менее закрепляет такую гарантию достоверности результата опознания, как обеспечение внешнего сходства соответствующих лиц. Так, касательно опознания К. по фотографии, суд подчеркнул, что в данном случае отсутствовали какие-либо объективные обстоятельства, которые указывали бы на наличие оснований для применения положений ч. 8 ст. 193 УПК РФ.
Суд констатировал отсутствие допустимых, относимых и объективных доказательств, полученных в соответствии с уголовно-процессуальным законом РФ, которые безусловно свидетельствовали бы о причастности О.С. к поставщикам-изготовителям либо о ее осведомленности о юридической порочности этих фирм с точки зрения неосуществления ими нормальной финансово-хозяйственной деятельности.
Суд отметил, что он не ставит под сомнение показания сотрудника налоговой службы А. о признаках, по которым можно определить вышеуказанных поставщиков-изготовителей как номинальные организации, созданные не в целях осуществления нормальной предпринимательской деятельности.
Суд принял во внимание доводы адвоката подсудимой о том, что данные организации в 2010–2011 гг. имели многомиллионные обороты денежных средств, что само по себе не может отвергать факт осуществления ими какой-либо хозяйственной деятельности. «Из налоговых органов были истребованы документы, подтвердившие суду многомилионные обороты у двух юридических лиц, которых обвинение представляло как недействующих, а их директоров “обзывало” номиналами», – поделился Евгений Тонков.
Таким образом, суд посчитал, что совокупность исследованных в ходе судебного разбирательства доказательств не устанавливает юридически значимых фактов, достаточных для вывода о виновности подсудимой О.С., в силу их противоречивости, что порождает неустранимые сомнения в виновности подсудимой. В связи с отсутствием в действиях подсудимой состава преступления суд вынес оправдательный приговор, признав за ней право на реабилитацию.
Также в соответствии с требованиями, предусмотренными ч. 2 ст. 306 УПК, суд оставил гражданский иск Минобороны России о взыскании 4,2 млн руб. без рассмотрения, при этом отмечая, что оставление гражданского иска без рассмотрения не препятствует последующему его предъявлению и рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства.
Комментарий защитника
Оценивая приговор, Евгений Тонков отметил, что рассмотрение дела в суде длилось 6 лет, за этот период сменилось несколько судей и военных прокуроров, было проведено около 100 судебных заседаний. Он указал, что обвинение в основном строилось на заключении эксперта (сотрудника военного ведомства), утверждавшего наличие ущерба; на заявлении следователя об отсутствии хозяйственной деятельности у двух контрагентов подсудимой; на опознании подсудимой по фотографии и на нарушениях учета полученной продукции на военном заводе.
Евгений Тонков отметил, что государственный обвинитель изо всех сил доказывал, что в инкриминированный период на заводе, ремонтирующем военную технику, учет принимаемой продукции был организован плохо. «Сторона защиты использовала популярные в современной России практики восточных единоборств и поддержала военного прокурора в этом стремлении, актуализировав мнения свидетелей для опровержения обвинительных утверждений. В итоге позиция стороны обвинения и позиция стороны защиты о ненадлежащем учете входящих деталей легла в обоснование оправдательного приговора», – поделился защитник.
Кроме того, Евгений Тонков указал, что защите удалось убедить суд и в том, что оперативными сотрудниками ФСБ и следователем военно-следственного отдела СК РФ были нарушены нормы УПК при проведении опознания по фотографиям, в ходе которого свидетель обвинения якобы опознала подсудимую как заказчицу регистрации юридического лица. «Суду были продемонстрированы психоэмоциональные ужасы и юридические нарушения, сопровождавшие следственное действие. Опознание признано недопустимым доказательством», – прокомментировал адвокат.
Евгений Тонков подытожил, что в ходе ведения этого уголовного дела использовалась активная тактика защиты: самостоятельно истребовались документы для представления в суд, осуществлялись опросы свидетелей, велись переговоры с государственными обвинителями, после которых военные прокуроры начинали сомневаться в состоятельности своих доказательств и аргументов.
Автор статьи: Анжела Арстанова (Адвокатская газета)
